Владимир Поликарпович Гусев родился 27 мая 1940 года в селе Чаны Новосибирской области. В 1965 году окончил Новосибирскую государственную консерваторию им. М. И. Глинки по двум специальностям: баян (класс А. В. Рыбалкина) и дирижирование (класс И. А. Зайдентрегера). После окончания консерватории работал заведующим кафедрой народных инструментов в Дальневосточном институте искусств. С 1969 по 1976 гг. Гусев — второй дирижер оркестра русских народных инструментов Новосибирского радио и телевидения, в 1976 году стал его худруком. Под руководством В. П. Гусева коллектив значительно расширил свой состав, накопил самобытный репертуар, создал огромное количество фондовых записей, которые и сегодня выходят в эфир, и был удостоен звания академического. Всего в стране четыре ОРНИ имеют это звание.
В 2005 году оркестр был переведен в Новосибирскую филармонию, сменил название на Русский академический оркестр и развернул активную концертную деятельность. Коллектив является участником огромного количества фестивалей: региональных, всероссийских и международных. С оркестром сотрудничают известные солисты-инструменталисты, вокалисты, хоровые коллективы. Репертуар коллектива превышает 4000 сочинений: народная музыка, отечественная и зарубежная классика, оригинальные произведения. Более 200 произведений современные композиторы написали специально для Русского академического оркестра, давно негласно именуемого «гусевским».
На протяжении всех лет работы в оркестре Владимир Гусев совмещает исполнительскую деятельность с преподаванием в Новосибирской консерватории. Он автор многочисленных переложений и транскрипций для оркестра русских народных инструментов. Заслуженный деятель искусств России (1980). Действительный член Петровской академии наук и искусств (с 1995 года). Народный артист России (1997). Человек года (премия мэрии г. Новосибирска, 2001). Обладатель премии Новосибирской филармонии «Золотой ключ» (2001). Лауреат Государственной премии Новосибирской области (2011). Накануне юбилея с маэстро пообщался наш корреспондент.
— Вы руководите оркестром без малого 40 лет. Впору говорить не о музыке в вашей жизни, а о вашей жизни в музыке!
— Музыка и жизнь — для меня это неразделимые понятия. Но скажу вам без доли лукавства: я в начале пути. Творческие горизонты — словно миражи, к ним не приблизиться. Кажется, ты ухватил птицу счастья и удачи за хвост — ан нет, глядишь, она выпорхнула из рук и продолжает кружиться неподалеку. Думаю, отчасти в этом и состоит справедливость мироустройства. (Улыбается.)
— Попробуем вместе с вами открыть секрет творческого долголетия музыкантов — или он вам уже известен?
— Ну что вы! Ответить на этот вопрос у меня вряд ли получится, но все же попробую. Я благодарен своим артистам, которые меня так долго терпят. Думаю, у меня есть одно не самое плохое качество: любить и ценить людей, уважать их нелегкий труд. Артисты моего оркестра — настоящие фанаты своего дела. Они служат верой и правдой искусству и публике. От меня зависит лишь то, что именно оркестр играет. Ну и по мере сил пытаюсь влиять на качество игры. — А вы строгий руководитель?
— Скажу вам так: я не диктатор. Вообще, время дирижеров-диктаторов давно прошло. Коллективное взаимодействие — вот ключ к успеху. Взаимоотношения дирижера с музыкантами — это целая история. Оркестр ведь работает из-под палки — дирижерская палочка имеется в виду! (Смеется.) Но если говорить серьезно, мне необходимо учитывать и общие интересы оркестра, и творческие амбиции музыкантов. Стараюсь выстраивать концертную программу таким образом, чтобы дать просолировать каждому! Но главная задача дирижера и худрука — объединять людей и звучание инструментов. Мне нужно донести до каждого оркестранта общий замысел исполняемого произведения — и при этом никого не замучить. (Улыбается.)
— Выходит, оркестр — этакое добровольное рабство…
— Абсолютно верно, добровольное демократическое рабство! В моем распоряжении 55 музыкантов. Думаю, кое-что на сцене нам удается делать хорошо. (Улыбается.) Публика ходит на наши концерты с удовольствием, а мы, в свою очередь, каждый раз стараемся ее приятно удивить. Постоянно предлагаем новинки…
— К слову, о регулярном обновлении репертуара. Ваш оркестр сыграл вот уже две сотни произведений, написанных специально для вас. Откуда берутся эти ноты?
— О нашем коллективе знают многие композиторы. Так что творческий портфель оркестра постоянно пополняется современными произведениями. Но мы ни в коем случае не отказываемся и от классики! В нашем оркестре пять аранжировщиков, которые постоянно заняты переложением нотного материала. Нередко и сами музыканты советуют мне обратить внимание на то или иное произведение. Обязательно прислушиваюсь к их мнению.
— В кругу литераторов есть шутка: чукча не читатель, чукча — писатель! А вам хватает времени и сил на чтение, прослушивание музыки вне работы?
— Сами видите, какой сейчас у нашего времени сумасшедший темп. Информации вокруг — море. Не владеть ею — это катастрофа.
Но и на чтение книг остаются силы. Читаю в основном современную литературу — и нашу, и зарубежную. В данный момент отдыхаю от нового романа Пелевина. Вообще, должен сказать, сегодня в России много хороших писателей. Музыка и русский язык — это удивительное сочетание. К примеру, проза Бунина — это самая настоящая музыка слова. А если к ней еще добавить звучание музыкальных инструментов, получится невообразимая красота!
Недавно оркестр получил интересный опыт сотрудничества с сибирским прозаиком Михаилом Щукиным. Отрывки из его романа «Конокрад и гимназистка» прозвучали в сопровождении русских народных инструментов. Этот номер мы давали на открытии Года литературы в России. А дирижер оркестра Рустам Дильмухаметов сделал подобную работу по «Маленькому принцу» Экзюпери — и это был свежий взгляд на хрестоматийный текст.
— А чем еще живете, помимо музыки? Спорт, театр, живопись, дача?
— Приусадебный участок имеется, да. Дом у нас старый, нуждается в ремонте, для начала было бы хорошо в нем полы перестелить. Но строители говорят: этот дом проще снести и поставить новый. Я пока не готов смириться с этим.
— Если честно, трудно представить вас не с дирижерской палочкой…
— Вообще-то, и топором, и пилой, и рубанком я владею. Но, положа руку на сердце, столярничать у меня выходит не очень хорошо. Жена смеется, говорит: «Пиши лучше ноты!» Супруга у меня — критик. Причем добрый. (Улыбается.)
— Вот и добрались до вашей родни! Признавайтесь, много ли в семье музыканта музыкантов?
— Да, в общем, никто не избежал этой участи. (Смеется.) Жена и младший сын — по музыкальному образованию хоровики. Старший сын закончил ДМШ по классу скрипки. Своим наивысшим достижением считает совместное фото с Захаром Броном. (Улыбается.) Впоследствии он закончил НЭТИ, стал инженером. Сейчас работает в Москве, возглавляет крупный автосалон «БМВ». Родные довольно часто ходят на наши концерты. Потом выслушиваю их пожелания и замечания.
— А вы замечаете, как меняется ваш оркестр?
— Время неумолимо. Через два года грядет столетие Октябрьской революции, а нашему оркестру стукнет 90. Прекрасно помню специфику нашей работы на ГТРК. У нас была единственная проблема — выбить эфирное время. Его всегда очень не хватало. Еженедельно нам отводили не больше 30 минут. Сейчас за семь репетиций мы готовим один-два полноценных концерта. Есть и еще одно важное отличие. В филармонии мы работаем не на звукорежиссера, а на зрителя. И если не получается увлечь публику, то в следующий раз в зале появятся свободные места.
Живая зрительская реакция — то, что нас очень мотивирует. Приятно, когда после номера кричат: «Браво, бис!» Но успех трудно просчитать. Иногда выстреливает что-то совершенно неожиданное для нас.
— В чем состоит притягательность русских народных инструментов, как вам кажется?
— Я очень ценю две вещи: трепетное звучание и не громкость оркестра. Есть такой распространенный прием звукоизвлечения — тремоло. Так вот, когда ты слышишь тремоло, душа волнуется и трепещет. Не случайно с нами так любят выступать вокалисты…
— Известно, что в сопровождении вашего оркестра пели Иосиф Кобзон и Зураб Соткилава, Владимир Маторин и Татьяна Петрова, звезды Новосибирской оперы Татьяна Ворожцова, Олег Видеман, Николай Лоскуткин… А вы не думали вместе выступить, скажем, с Олегом Митяевым или нашей землячкой Пелагеей?
— А Поля уже пела с нами! Сколько же ей тогда было — лет семь-восемь, не больше. Сразу было видно и слышно: растет очень большой талант. Между прочим, мы уже 20 лет работаем с одаренными детьми — инструменталистами, вокалистами — в рамках сотрудничества с фондом «Молодые дарования Сибири».
— На телеэкране нередко увидишь баянистов и аккордеонистов, балалаечник Архиповский — настоящая знаменитость. А почему такое невнимание к домре?
— Нет-нет, я бы так не сказал! В одном нашем Новосибирске есть целая плеяда замечательных домристов.
Исполнительский уровень сегодня шагнул далеко вперед. Музыканты владеют домрой на уровне скрипача! Чего стоят только выпускники ССМШ, где директором работает Александр Тихонович Марченко, — ребята едва ли не каждый год берут золото на Дельфийских играх…
— Значит, растет смена. А существует ли ротация в вашем коллективе?
— Считаю, в каждом оркестре должны быть представители трех поколений. Старики передают традиции. Молодежь — это блестящие технари. И, естественно, никуда без представителей среднего поколения.
Оркестр — живой организм. Наши музыканты имеют контракты, которые либо продлеваются, либо нет. Время постоянно выдвигает новых блестящих исполнителей. Но конкурс в Русский академический оркестр большой — четыре-пять человек на место.
Одно время у нас были проблемы с балалаечниками, теперь этот вопрос решен. Педагогической деятельностью занялись два солиста: лауреат международных конкурсов Вадим Шелепов и народный артист России Андрей Гуревич. К слову, сейчас в коллективе пять заслуженных артистов России, два заслуженных работников культуры…
— …два народных артиста — Гуревич и Гусев!
— Да-да, и еще в оркестре 18 лауреатов международных конкурсов. Мы много работали над тем, чтобы у оркестра появилось свое особенное звучание.
— «Гусевский» оркестр создает славу Новосибирску. А как обстоят дела у ваших коллег по Сибири?
— В Красноярске очень хороший оркестр русских народных инструментов. Подобные филармонические коллективы есть и в Кемерове, и в Барнауле. Мы готовим второй Сибирский фестиваль оркестров народных инструментов «Струны Сибири», он пройдет в феврале. В прошлом году фестиваль шел в течение трех дней, в нем приняли участие шесть оркестров плюс коллектив НСМШ. Приглашали Уральский государственный русский оркестр из Екатеринбурга. Заключительный концерт объединил музыкантов сразу из трех оркестров — представляете, 160 человек на сцене! Думаю, этот эксперимент мы сможем повторить и в феврале.
— Интересно ваше мнение о телешоу «Голос»…
— Мне больше нравится проект телеканала «Культура» «Большая опера»! Достоинство «Голоса» в том, что он предлагает публике новых исполнителей. Наши так называемые «звезды эстрады» уже надоели.
Мы пытались выйти на победителей телепроекта «Голос» и предложить им совместные выступления. Но из этой затеи ничего не вышло. Ребята успели обзавестись продюсерами и директорами, а те требуют какие-то заоблачные гонорары. А у нас в филармонии сейчас не лучшие времена: сокращены фонды на гастроли, на покупку новых инструментов и так далее. Зарплата вроде бы сохранилась, но вы же заметили, как с нового года выросли цены в магазинах!
— 27 мая, в день вашего рождения, в филармонии пройдет юбилейный вечер Владимира Гусева «Три четверти». Кто готовит праздничную программу?
— Занимаюсь подготовкой к вечеру самостоятельно. Пригласил на юбилей своих учеников и коллег. В концерте прозвучат две премьеры: «Былина» Александра Цыганкова и пьеса Поля Дюка «Ученик чародея» в переложении для народного оркестра. А как вам название для юбилея — «Три четверти»? (Хитро улыбается.)
— Во-первых, есть такой весьма популярный музыкальный размер. Во-вторых, три четверти от ста — будет ровно 75… В общем, емкое название!
— Емкое — не то слово. А сколько будет три четверти от литра — правильно, 0,75! Мысль улавливаете?
— Вижу, настроение у вас уже праздничное! Накануне вашего юбилея вам подарили скульптуру Чарли Чаплина. Чем вы схожи с ним?
— Это необычный подарок. Его преподнес большой друг оркестра, первый зам гендиректора завода «Электрон» Анатолий Романович Шеховцов. По-моему, мы с Чаплиным похожи: оба небольшого роста…
— …И большого таланта?
— Не рискну себя сравнивать с гением. Чарли Чаплин был великим человеком, величайшим. А какую прекрасную музыку писал к своим фильмам!
— А вы знаете, что с вами в один год родились музыканты Давид Тухманов, Левон Оганезов и Ринго Стар, актеры Светлана Светличная и Вениамин Смехов, поэты Пригов и Бродский?
— Ну, что могу сказать — вляпался в неплохую компанию! (Смеется.) А вы знаете, с кем у меня совпадает день рождения?
— С Толоконским!
— Совершенно верно. Виктор Александрович — спаситель нашего оркестра. 10 лет назад мы вдруг узнали, что нас нет в штатном расписании ГТРК. Ситуация была аховая. Куда я только ни обращался за помощью, даже писал в правительство — все было бесполезно. И вдруг — о, чудо — Толоконский своим распоряжением губернатора перевел наш оркестр в филармонию.
С трудом мы пережили и лихие 90-е, когда довольно много музыкантов из оркестра ушло — в банки, в фирмы по производству пластиковых окон, еще куда-то…
— Назад никто не просился?
— Видите ли, в чем дело: музыка — как женщина, неверности не прощает. Несколько лет жизни вне инструмента — и организм перестраивается полностью. Навыки классного музицирования утрачиваются навсегда.
— Напоследок попрошу вас продолжить фразу: настоящий музыкант — это…
— …Большой труженик. По-другому не бывает.
Юрий Татаренко, специально для «Новой Сибири»