Наталия Гутман: о прошлом и настоящем

1 и 2 марта в Доме Ученых СО РАН и Дворце культуры железнодорожников прозвучал Двойной Концерт Брамса в исполнении выдающейся виолончелистки с мировым именем НАТАЛИИ ГУТМАН и ее сына скрипача СВЯТОСЛАВА МОРОЗА с симфоническим оркестром Новосибирской филармонии под управлением маэстро АЛЕКСАНДРА ПОЛЯНИЧКО. Все в Наталии Григорьевне – и внешний вид, и манера игры, и то, как она держится на сцене – рождало удивительное ощущение соприкосновения с легендарной эпохой великих музыкантов, таких как С. Рихтер, М. Растропович, И. Стерн и другие. Семейный дуэт Гутман и Мороза олицетворил связь времен, творческий диалог двух поколений исполнителей – ушедшей эпохи ХХ века, в коей великая виолончелистка мыслит себя и по сей день, и нового столетия. Во время антракта Наталия Гутман любезно согласилась дать небольшое интервью. - Наталия Григорьевна, расскажите, пожалуйста, о Вашем творческом союзе с сыном Святославом Морозом. 

— Со Святославом мы выступаем не так давно. Мне очень приятно играть с ним в ансамбле, он прекрасно все понимает без слов и очень хорошо меня чувствует. Обучал его мой супруг – Олег Каган. Я всегда была против того, чтобы мои дети учились на виолончели, поскольку это очень сложный, в том числе в физическом плане, инструмент. В результате, Святослав, Александр и Мария стали скрипачами. Сейчас Святослав играет на инструменте моего дедушки Анисима Александровича Берлина – замечательного музыканта и гениального педагога. Ученик Ауэра, Анисим Александрович играл на скрипке с сознательного возраста до самого конца. По общему семейному решению скрипку отдали Святославу, и, на мой взгляд, он с этим инструментом очень хорошо сливается. - Какое место в Вашем концертном репертуаре занимает исполненный сегодня Концерт для скрипки и виолончели с оркестром Брамса? 

— Я очень много раз играла этот концерт, в том числе с моим мужем. Это очень трудное произведение. На самом деле, видение концерта постоянно меняется: каждый раз слышишь что-то новое. Первоначально это должен был быть концерт для виолончели с оркестром, поскольку все темы начинаются с виолончельного проведения. Поэтому считается, что это виолончельный концерт с сопровождением скрипки. Хотя сложность партий совершенно одинаковая. Настоящая музыка и совместное исполнение начинаются тогда, когда все продуманно: прочувствован каждый эпизод, каждая нота и форма в целом. Именно на основе полного знания начинается истинная свобода. Отмечу, что концерт очень сложный в плане ансамблевости. Например, в нем много эпизодов, когда солирующие инструменты играют вместе piano. При этом видно, что солисты играют, но их совершенно не слышно, поскольку наслаивается параллельное звучание оркестра, задавливая и не давая услышать мерцание и переливы соло. Что это: просчет или композиторская задумка? Но так написал Брамс, и приходится играть piano в очень плотном звуке. Подобного рода нюансов в этом произведении немало. - Поделитесь, пожалуйста, Вашими впечатлениями о Новосибирском академическом симфоническом оркестре. Каким Вы его помните при Арнольде Михайловиче Каце и каким он предстал перед Вами сегодня? 

— Очень хорошие приятные впечатления! Во-первых, музыканты были абсолютно готовы, и мы не тратили время на текст, разбор сочинения. Оркестр замечательный, люблю его… и к счастью остался таким, каким он был при дорогом Арнольде Михайловиче Каце. В оркестре осталось много знакомых лиц… В исполнении Двойного концерта оркестр очень хорошо себя показал. Музыканты просто молодцы! В их игре не было равнодушия, они очень хорошо чувствовали нас – это очень приятно! Арнольда Михайловича Каца я очень любила… Мы много вместе играли, ездили с концертами. Однажды мы были в Италии, когда в условиях постоянных переездов за 11 дней мы дали 11 концертов. Тогда меня поразили его отношения с оркестром! Практически все эти переезды Кац находился вместе с музыкантами в автобусе, хотя мог спокойно ехать в отдельной машине в комфортных условиях. Они были как одна семья! Кац был в курсе всех проблем его музыкантов: что происходит в семье, у кого армия, квартира или детский сад и так далее – все это шло через него. Арнольд Михайлович – человек редкого таланта. В любой стране он мог сделать колоссальную карьеру дирижера. И мы всегда ему говорили об этом, но он не мог уехать из Новосибирска, оставить свое детище, свою семью – симфонический оркестр. Мы считали (и мой муж Олег Каган, и Элисо Вирсаладзе, и другие музыканты), что такому человеку, как Арнольд Михайлович – такому преданнейшему, абсолютно не думающему о собственных амбициях и карьере, нужно ставить памятник при жизни! Арнольд Михайлович – поразительный пример служения оркестру, музыке! Надеюсь, когда в Новосибирске построят новый зал, можно будет полноценно играть и посещать Новосибирск как можно чаще. При сегодняшних условиях можно только посочувствовать оркестру… Не знаю, как они это выдерживают! К сожалению, зал ДКЖ с его акустикой и мягкими креслами совершенно не годится для симфонических концертов. И если в строительстве нового концертного зала, что происходит не так уж часто, не будет хорошего специалиста-акустика, настоящего гения своего дела, вся эта затея окажется напрасной. Хочется верить, что с появлением нового зала ситуация исправится, и Новосибирск вновь наполнится интересными музыкальными событиями. Нужно возвращать то, что было хорошее… Будем надеяться!