На творческой кухне «Filarmonica»-квартета

На сцене они: руководитель — народный артист России Валерий Карчагин (первая скрипка), Оксана Анисимова (вторая скрипка), Илья Тарасенко (альт) и Станислав Овчинников (виолончель) — само совершенство. А еще, по мнению поклонников, олицетворяют — прежде всего в музыке и даже внешне — неким коллективным артистическим обликом — одухотворенность, изысканность, интеллигентность, искренность. И хотя Илья и Станислав были приглашены в квартет в последнее пятилетие, влились в него очень гармонично, по их мнению, благодаря отсутствию здесь ноты авторитарности, и отношению к любимому делу, как в дружной талантливой семье, где все живут одними творческими и человеческими устремлениями. Крохотную комнатку на четвертом этаже камерного филармонического дома на Красном проспекте иначе как кухней, творческой кухней, не назовешь. Пюпитры с нотами сошлись вплотную, четыре стула, старенькое кресло, столик с чайником и… пятому некуда ступить…

Звучит прекрасная музыка. Остановка: «А давайте сделаем так…» Играют скрипки и альт, потом другая комбинация — виолончель и скрипка. «С этой цифры.. С этого такта… Еще раз!» — идет репетиция. Тихонечко дожидаюсь перерыва, сделанного, похоже, специально для интервьюера — с таким азартом работают эти музыканты, и задаю первый вопрос. Про музыку:

— Что это было?..

Валерий Юрьевич Карчагин, как я заметила потом, любящий слово «коллеги» (и коллегиальность как таковую) тут же переадресовывает мое любопытство Оксане Анисимовой, и она отвечает на первые три вопроса. Позже к разговору подключатся

Станислав и Илья, но я не стану разбивать наш некороткий (многое в публикацию, разумеется, не вошло!) разговор о творческой кухне квартета на реплики, он был общим.

— То, что мы готовим к нашему юбилейному концерту, — знаменитый «Солнечный квартет» Гайдна. Мы играли его несколько лет назад, и вот выбрали для своего юбилея, потому что музыка очень яркая, выразительная, к тому же есть символика — опус № 20 и… двадцатилетие, она нам понравилась… Вот сейчас как раз дошлифовываем, чтобы публике было интересно.

«Мы такого ещё не играли»

— К 20-летию вы пришли переполненные сделанным или тем, что впереди необозримые дали планов и «залежи» несыгранной прекрасной музыки?

— И то, и другое: потому что, с одной стороны, очень много пройдено, но поскольку путь большой, и «залежи», как вы сказали, впереди тоже большие, трудно сказать, чем мы больше переполнены, тем, что впереди, или тем, что позади…

— Самые яркие впечатления — может быть, гастрольные, какие-то творческие пики прошлого сезона — словом, что вам запомнилось за последнее время каким-то особенным образом?

— Из того, что особо запомнилось и потом было связано с гастролями, — безусловно, Концерт Шенберга для квартета и симфонического оркестра. Сначала мы сыграли его в Новосибирске с оркестром под управлением дирижера Большого театра Грановского, и это было первое здесь исполнение, хотя и в России он звучал до этого всего лишь один раз, а потом по дороге в Европу исполнили его в Литве с оркестром маэстро Ринкявичуса. Это одно из ярких впечатлений прошлого сезона, потому что и музыка яркая, необычная, очень интересная — мы такой еще не играли.

— Валерий Юрьевич, а как вообще рождается, складывается репертуар квартета?

— В текущем сезоне мы обязательно начинаем планировать будущий: собираемся с коллегами, обсуждаем, каждый вносит какие-то предложения, возникают мысли по поводу композиторов, которых нужно было бы вспомнить или приступить к изучению. Потом примериваемся: интересно ли это будет в абонементе и насколько органично он складывается. Думаем, какие в следующем сезоне концерты могут быть более демократичными, не сильно классическими, благо интересной и достойной музыки очень много и сложностей в этом плане почти нет…

— Из секретов или замыслов: что вы можете пообещать новосибирцам в скором будущем? Что будет интересно вам самим и публике тоже?

— Не знаю, согласятся со мною мои коллеги или нет: мы находимся все время в пограничной ситуации, и каждый концерт для нас (я не сравниваю с победой) — это предложение для слушателей прийти и послушать следующий концерт. Несмотря на то, что есть абонементы и мы там играем шесть концертов, так или иначе, если какая-то из программ не то что бы неудачная, но вызывает какие-то вопросы, для нас ситуация становится немножко тревожная… В общем, все, что запланировал квартет, должно вызывать те впечатления, на которые мы рассчитываем. То есть в этом смысле ставка делается не на программу, композиторов, а на то, что этот концерт будет играть на квартет. Мы из года в год добивались и добиваемся именно этого положения вещей.

«У квартета есть свой язык»

— Словом, не «Моцарта исполняет «Filarmonica», а «Filarmonica» играет Моцарта»?

— Именно так. Поймите правильно: это ни в коей мере не говорит о мании величия, а лишь о том, что у квартета есть какой-то свой язык, сложившийся стиль исполнения, который, в общем, привлекает внимание, и мы должны на этой планке находиться и все время ее поднимать… Но, естественно, те задачи, которые ставит композитор — Гайдн, Моцарт, другие, — они из года в год меняются. Чем квартет становится старше, тем, в общем, задачи усложняются.

— Коллектив сейчас находится на определенном пике — много сделано и многое сделать предстоит. Как ощущаете вы себя на пороге юбилея, какие ассоциации, мысли рождает эта дата — 20-летие квартета?

— Мне трудно сказать. Знаете, может быть, когда входишь уже в какой-то концертный пульс, ощущаешь эту концертную жизнь из года в год, из месяца в месяц, изо дня в день, когда перед нами всегда стоит СРОК, который говорит о том: вот скоро мы должны играть концерт, все время идет подготовка, и время разбилось таким образом, что невозможно на него смотреть, как на год или даже двадцатилетие, сложно сформулировать, ЧТО меняется. Наверное, что-то меняется, но оно меняется непрерывно — изо дня в день…

— Из такта в такт…

— Можно сказать и так. Поэтому, когда есть люди, которые вспоминают, что есть, например, такая дата — 10-летие, 15-летие и вот 20-летие, то это, наверное, и есть их работа — вспоминать. А наша работа продолжать все это дело, пока продолжается…

— Скажите, пожалуйста, чем в обозримом периоде времени вас радовала публика? Есть прямой контакт или до вас докатываются какие-то опосредованные волны приятия и понимания? Вот в Германии, пишут, за вами поклонники ездили из города в город?

Карчагин смеется:

— Ездили…

— А поскольку залы не могли вместить всех желающих, вы играли при открытых дверях…

— Играли…

— А что еще бывает: может, какие-то менее эффектные формы проявления любви к коллективу и его искусству, но не менее дорогие для вашего квартета?

— Бывают какие-то удачные концерты, которые мы вместе по-особому переживаем. Как-то все сходится: все коллеги довольны концертом, который вызвал большой резонанс и у слушателей, и в прессе. Или даже, не беря в расчет ни публику, ни прессу, просто получился концерт, вызвавший у всех нас огромные эмоции и желание работать и работать дальше. Потому что на самом деле удачный концерт и, если все это пережито вместе, дает такой импульс и и такой толчок, который и будущее формирует, и поддерживает силы — дает нормально жить, несмотря на огромную каждого из нас занятость… Создается какая-то особенная аура, особенная жизнь и особенная ситуация, именно поэтому, мне кажется, я и мои коллеги работаем, сидим здесь вместе и репетируем как проклятые…

— После репетиций большого оркестра…

— Да, после репетиций симфонического оркестра. Это очень сложно и очень трудоемко, а у всех семьи… Но тем не менее такая самоотдача вызвана именно моментами какого-то наивысшего творческого сопереживания после концерта, в котором для квартета «все сошлось».