«Мы заставим этот зал звучать!»

Интервью с Владимиром Калужским, художественным руководителем Новосибирской филармонии. 2013 год стал для Новосибирска годом открытия долгожданного большого зала филармонии. Стройка шла долго, но вот, наконец, Государственный концертный зал имени Арнольда Каца, строители торжественно передали филармонии. В мае двери зала ненадолго открылись для первых лиц города и журналистов, которым разрешили взглянуть на новое «место жительства» симфонического оркестра, а первые зрители смогут попасть туда только в сентябре. Фотографии нового зала

Что же сейчас происходит за зеркальными стенами нового зала? Какие планы на него у музыкантов, и каким он в итоге будет, этот зал?

Со всеми этими вопросами мы отправились к художественному руководителю филармонии Владимиру Михайловичу Калужскому.

Владимир Михайлович, открытие, если верить СМИ, уже было, но зрителей внутрь пока не пускают, почему?

Дело в том, что передача зала с плеч строителей, которая произошла в мае — это акт не творческий, а административно-хозяйственный. Открытия, по сути, еще не было. Зал открывается по-настоящему тогда, когда в нем впервые начинает звучать музыка, а таких вот «технических» открытий у нас было уже три или четыре. В декабре, в марте, в мае, и каждый раз не получалось по-настоящему открыться, потому это были пробы, что естественно, когда идет такая большая стройка. Понятно желание СМИ поскорее написать про открытие, это такое значительное событие для Новосибирска, который никогда не имел своего концертного зала, но на самом деле открытие состоится в сентябре, как мы и планировали, в начале концертного сезона, 11 сентября. Уже распроданы все билеты, народ, так сказать, алчет и хочет попасть на открытие, тем более, что там задействованы такие знаковые имена, как Вадим Репин — замечательный скрипач, наш земляк, воспитанник новосибирской скрипичной школы и Владимир Спиваков, дирижер, и, конечно, наш академический симфонический оркестр. Вот это будет настоящее открытие.

А что последует за ним?

Дальше будут равные, в какой-то степени, по значению события, по крайней мере, два из них я готов назвать. Через два дня после открытия произойдет презентация предстоящего сезона. Мы называем это «Анатомия сезона», или «Кто? Где? Когда», туда могут попасть все желающие, вход бесплатный. И тогда же начнется концертная программа с участием практически всех наших коллективов, которые там работают. И заключительный аккорд – открытие собственно симфонического сезона. Оно проходит 18 сентября, это день рождения Арнольда Михайловича Каца, в этот день оркестр, по традиции, дает свою программу. В этом году это будет знаменательно еще и тем, что оркестр, который Арнольд Михайлович создавал, впервые за свою историю выступит в собственном доме.

Вы довольны новым залом?

У нового зала много проблем, один из моих коллег, который занимается строительством, написал строителям письмо, в котором указал свыше ста различных позиций требующих доработки. Невероятное количество недоделок… Например, выяснилось, что зал.. как бы это помягче сказать? Не способен правильно реагировать на проливные дожди… Дай бог, чтобы все это не отразилось предстоящем открытии. Персональные мои претензии относятся к проектировщикам и, частично, к строителям. И у тех, и у других, по-моему, просто не было опыта. Откуда в Новосибирске специалисты с опытом работы над такими проектами? Это ж не просто придумать и построить коробку, очень многие вещи надо предусмотреть. А ведь еще надо, чтобы зал был не только большим и вместительным, надо чтобы он был и комфортным, и уютным, чтобы он радовал публику, поэтому тут вопросов очень много и, я думаю, что, в конечном итоге, филармония остается один на один с этими проблемами. Хорошо, если нам областная администрация и министерство (имеется в виду министерство культуры – прим.ред.) нам в этом помогут. Я знаю, что там, в зале, несколько дней назад был вице-губернатор, посмотрим, дай бог, что все будет доделано, проблем много…

Соответствует ли новый зал заявленным требованиям по акустике?

Это тоже изначально не было сделано, увы, но с акустикой мы, проектировщики и строители, что называется, «пролетели», потому что тот вариант проекта, который предоставила фирма, которая этим занималась, нас не устраивает. Сейчас там делается все, чтобы исправить негативные стороны этого проекта, а как это будет – покажет начало сентября.

А это вообще исправимо? Не перестраивать же?

Да, но любые доделки должны быть корректными, потому что это же все-таки здание, у него есть свой облик, зал, как это было задумано, а если мы начнем усовершенствовать путем перестроек.… Ну, вот представьте, вы сшили себе платье и вдруг оказывается, что для того чтобы скрыть его конструктивные недостатки вы должны что-то к нему приделать, заплаты пришить и прочее… Но это не только наша, новосибирская проблема. Мы знаем, что даже при реконструкции Большого театра целый ряд сложностей возникал, а Московский дом музыки, которым руководит Спиваков, так там вообще акустика на грани скандала! Акустического зала у нас не получилось, а делается зал с усилением звука. Чего, откровенно говоря, тоже не хотелось бы… Но я отношу это на счет отсутствия опыта. Если бы строители и проектировщики строили хотя бы небольшие концертные залы в во всех районах Новосибирска, они сталкивались бы с этими проблемами и знали, как их решать. Это и проблемы размещения публики, и той же парковки, например. У нас вот как здесь ее нет, так и там. А ведь это тоже комфорт, и люди имеют право на него. Там вообще много есть вещей в проекте, которые у меня вызывают вопросы или даже отторжение, но уж что есть то есть, мы полвека страдали без зала.

А почему же в таком случае не использовать опыт строительства других залов?

Строители показывают нам картинки лучших мировых залов и говорят – вот у нас не хуже, а ведь это совершенно другое. Это касается и строительных материалов и конфигураций всего помещения… Много-много лет назад, в начале восьмидесятых, когда офис филармонии ютился в центральном парке, у нас был проездом директор знаменитого военного ансамбля Александрова, так вот этот человек, который уже объехал весь мир, с восторгом рассказывал, что в Японии все концертные и театральные помещения делаются из дерева! И это в Японии, где дерево — на вес золота! А мы гоним бетон изо всех сил… Или вот взять, например, конфигурацию зала. Во многих странах концертные залы носят мобильный характер. Как японский дом – можно раздвигать, сдвигать, менять что-то, в зависимости от количества публики, от программы. Но это совсем шик. Оркестр иногда размещают не так как у нас, в конце помещения, а так что за ним еще садится публика – не в центре, а на две трети, такая точка золотого сечения… Это целая развитая индустрия, которая во всем мире существует. Причем, есть фантастические примеры! Например, я был в одном концертном зале – в Кельне, в зале, который находился на дне Рейна, под водой. Совершенно уникальный тип зала! Там, как вы понимаете, была полная гарантия тишины вокруг…. И, кстати, ничего не протекало! В Европе есть невероятное количество хороших залов, причем эти залы, как федерального порядка, так и муниципальные, скажем, Болонская опера в Италии. Есть и как бы мы сказали, «районные» — центры департаментов во Франции, например, мы там выступали. Они чем-то напоминают наши дворцы культуры, но менее официозные, не такие тяжеловесные, там все сделано для людей. Но тут просто надо учиться. Я думаю, в будущем в Новосибирске появится еще не один концертный зал.

Это проблема только финансовая? Новосибирск же не может позволить себе такой зал как в Кельне?

Это проблема финансовая, это проблема творческая. У нас были разные проекты и на конкурсе их дешевизна тоже учитывается. Из-за дешевизны акустики выиграл именно этот проект, а не японский представитель, который сейчас обустраивает зал в Иркутске (и можно Иркутску только позавидовать), но он проиграл тендер Московскому объединению, которое сделало то что, в итоге, составляет нашу головную боль… Но скупой платит дважды, как известно, поэтому нам все равно придется искать средства, падать в ножки властям, чтобы дали деньги на усовершенствование, благоустройство… Мы выработали программу усовершенствования акустики, посмотрим, чем это закончится. Там предлагаются минимальные и максимальные допуски, с надстройкой козырька и так далее, то есть даже конструктивные изменения, но окончательное решение будет определено тогда, когда станет ясно, что они все в итоге дадут.

Сколько в нашей стране вообще (и в Сибири, в частности) залов, подобного уровня (с т.з. акустики, в первую очередь, конечно)? Какое место среди них будет занимать, или уже занимает, зал Новосибирска?

Можно оперировать категориями чисто строительными, но ведь зал занимает свое место не только по стандартам акустическим, не только по вместительности, но и по своему художественному значению. Я знаю, что великолепный зал построен в Омске, причем в очень короткий срок. Сейчас в Иркутске делается, есть хорошие залы в других городах Сибири, на севере, в Тюмени — потрясающий зал. Что же касается нашего зала, то его будущее связано и (это самое главное для нас сейчас), с интенсивностью работы, с творческой деятельностью Новосибирской филармонии. Если все эти годы мы говорили, с гордостью и не без основания, что мы одна из самых больших филармоний в стране, даже Санкт-Петербургская филармония не обладает таким набором коллективов, то теперь, с появлением нового зала нам предстоит это подтвердить, причем не только за счет качества собственных концертов, но и за счет гастрольной деятельности. Новый зал уже привлекает к себе внимание огромное количества интересных музыкальных коллективов и персоналий. И мы начинаем работать в этом направлении: уже в этом сезоне у нас несколько проектов, которые это подтверждают. В первую очередь, наша фестивальная программа. Так складывается сезон, что примерно каждые два месяца у нас проходят фестивали, причем некоторые из них достаточно масштабные. Вот, например, в декабре пройдет уже пятнадцатый международный рождественский фестиваль. Это достаточно широкая география, это и США, и Япония, и Германия, Франция, и Великобритания, Австрия, Россия естественно – это страны которые представлены. В нем примут участие и наши коллективы, и очень известные, частично знакомые, частично не знакомые имена. Вот в прошлом году на джазовом фестивале блистала такая знаменитая джазовая певица Ди Ди Бриджуотер из США, скрипач Жан Люк Понти – тоже известное имя, Найджел Кеннеди, Дмитрий Хворостовский, Московский камерный хор Владимира Минина, ну, и так далее, можно долго перечислять. Планируется выступление замечательных музыкантов и дирижеров, таких как Владимир Юровский, Валерий Гергиев. Из Большого театра приедет Светлана Захарова. Кроме того, мы планируем перенести концерты «Новогодний фейерверк» в новый зал, они большие и публика к ним привыкла. Давнишняя наша мечта, надеюсь, она будет реализована (постучу по дереву), чтобы этот цикл концертов открывался новогодним концертом академического симфонического оркестра. Знаете, вот как в Вене 1 января играет Венская филармоника… Ну, для России 1 января выступление оркестра и публика в зале — это нереально, потому что другие традиции или, как принято говорить, другой менталитет. Но, после долгих дискуссий, мы решили, что все-таки 4 января будем проводить в этом здании дневной новогодний симфонический бал, и этот станет началом новой традиции.

Расскажите еще о планах на новый зал.

Мы открываем новый цикл концертов, который будет называться «Дневные общедоступные концерты». И раз в месяц, в будний день, в среду, в 3 часа дня наши коллективы будут работать для людей за очень небольшую, можно сказать, символическую плату. Это для тех, кто не может позволить себе дорогие билеты, не имеет возможности придти вечером к нам, потому что далеко ехать. Надеемся, это найдет отклик у определенной группы слушателей. В новый зал мы собираемся переносить наш проект – уникальный проект в России – он получил приз в конкурсе «100 товаров 100 услуг» – «Молодежный музыкальный портал». В планах – в воскресенье днем делать его интернет-концертом и проводить в форме молодежного музыкального клуба, так, чтобы мы имели возможность общения с людьми не только сидящими в зале, но и вплоть до районных центров в области. Это возможно технически, у нас есть партнеры, которые обеспечивают нас всем необходимым для трансляции. С сентября будем создавать креативную группу из молодежи, будем обращаться в консерваторию, в колледж, в театральное училище, чтобы они стали участниками этого проекта. Есть и другие проекты связанные с этим залом, например, разовые концерты разных коллективов, которые рассчитаны на широкую публику и массового зрителя. В этом смысле, мы надеемся, что будем не только прокатной организацией, но и одной из самых мощных, во всяком случае, на востоке страны, филармоний. Почему только «одной из», а не самой «мощной» – на то есть объективные причины, которые создают ряд проблем. Например, расстояние. Расстояние – это деньги и время, поэтому мы всячески будем поддерживать идею переноса в новый зал целого ряда разных коллективов. Например, в октябре к нам приезжает ансамбль лондонских виртуозов, это, по сути дела, русский камерный оркестр, который живет в Лондоне. А в сентябре – не в день открытия, а попозже, 23 числа – у нас будет Спиваков со своими «Виртуозами Москвы». Как видите, достаточно насыщенно. Лист ожидания, как принято говорить, очень внушительный, потому что люди музыкального искусства падки на новые площадки. Они с интересом восприняли появление нового зала и у нас уже есть масса интересных предложений. Сейчас мы уже строим планы на 2014-2015 год, планируем очередной международный джазовый фестиваль, например.. ну и так далее.
Еще одна интересная наша особенность в том, что новый Государственный зал, Большой зал, как мы его называем, работает параллельно с камерным залом. В отличие от других филармоний, у нас сразу два концертных помещения. В этом наше принципиальное отличие от таких мощных центров концертной жизни, как Нижний Новгород, Екатеринбург, другие города Сибири… Так что мы в этом отношении работаем как столичное учреждение. В самом зале есть пока еще скрытые перспективы, мы только еще пытаемся их нащупать. Интересно было бы использовать как концертные площадки помещение кафе, огромное фойе (например, для балов), и так далее. Как семье, которая въезжает в новую квартиру, нам нужно освоиться. И это освоение длится не месяц, не два, а год и даже больше. Потому что здание, каким бы оно ни было, со всеми его плюсами и минусами, оно раскрывается постепенно, у него есть потенциал, и мы начинаем его использовать. В частности, из фантастических проектов – проведение концертов на крыше нового зала. Мы мечтаем сейчас, даже с учетом сырого пока подвала, проведение там очередной Ночи музеев, которая у нас проходит как шоу. Здесь (в здании Дома Ленина – прим.ред.) мы уже обыграли все возможности помещения, в том числе и исторические, теперь будем фантазировать и предлагать публике придти к нам 18 мая в новый зал.

Чем планируется «наполнять» зал, кроме концертов в исполнении симфонических оркестров? Будут ли там проводиться концерты, к примеру, рок-групп?

Все может быть. Рок-группы – совершенно спокойно, потому что зал большой и по всей вероятности будет все-таки не вполне акустическим. Для больших мероприятий смешанного плана у нас нет опыта, но масштабы и площади – позволяют. У нас кое-что задумано с агентствами мод, например. В марте у нас будет небольшой фестиваль музыки 21 века, он сам будет проходить здесь, но вот именно моду 21 века будем показывать там, в новом зале. Есть новые возможности для детских программ… Планов много, все расписано по дням и числам, и все реально. Небольшой временной зазор позволяет в течение года что-то добавлять, но первый сезон нового зала, в основном, уже сделан. Надо осмотреться, приспособиться, обжиться в новом помещении. А когда мы обживемся, может быть мы увидим какие-то вещи, о которых даже не предполагали. Здание Камерного зала – оно историческое, уютное, симпатичное, с него все начиналось, по сути это первое культурное здание Новосибирска, даже само название города рождалось, но оно тесное, для многих коллективов здесь трудно было найти подходящую площадку.

Филармония выросла из него?

Да мы все время жили на два дома! Мы же раньше уже имели то здание, большое, на месте которого построен новый зал. Здесь офисы – там репетиции. Не планируете перебраться туда полностью, всем составом? Это невозможно, оно не предусмотрено как офисное. Но зато там есть огромные площади для репетиций, это важнее. Там есть место для академического симфонического оркестра, для Камерного хора, Русского Академического Оркестра, который долгие годы не мог расстаться с помещением в Доме радио, Биг-бэнд Толкачева тоже долгие годы был странствующим коллективом. В новый зал переедут, в первую очередь, коллективы, которые «принадлежат» симфоническому оркестру: Камерата, квартет «Filarmonica», духовой оркестр, русский оркестр, Биг-бэнд, Камерный хор – это все там, а здесь остается Камерный оркестр, ансамбль «Маркелловы голоса», ансамбль Шаромова, Сибирский диксиленд, солисты филармонии и так далее. Одним словом, наличие двух залов нас выравнивает и дает возможность для нормальной работы.

Они все уже переехали?

Да, у них сейчас отпуска, но к середине августа все вернутся и начнут готовиться к сезону, к первым концертам, которые начнутся во второй декаде сентября.

Насколько сложно будет попасть на эту сцену молодым исполнителям, скажем, выпускникам новосибирской консерватории? Как вообще к вам попадают молодые музыканты? Есть несколько возможностей.

Первое – это конечно работа в коллективах. Оркестры, хоры, хоровые коллективы – там всегда много бывает вакансий, люди уходят, приходят, и возможность попасть в них есть. Что касается сольной работы, то здесь сложнее намного, потому что это же «штучное производство». Мы находимся в некоторой зависимости, так прямо скажу, от того что принято называть отечественным трудовым законодательством. Есть позиция сотрудничества с филармонией, которая предполагает разовое использование человека в разных аудиториях на разных площадках, с разным репертуаром, а есть позиция, которая называется «постоянная работа в филармонии», и хотя вторая вроде бы звучит солидно, она менее современна. С моей точки зрения, задача филармонии в том, чтобы все время демонстрировать новые лица, новые имена и новые программы, и поэтому если у нас появляются перспективные молодые люди и коллективы, мы берем их на, так называемый, «контракт на определенное время». Вот, к примеру, мы взяли из нашей консерватории два дуэта. Один – это дуэт сибирских баянистов, они так и называются – «Сибирский дуэт баянистов». Ребята работают у нас уже три года, и, во-первых, пользуются колоссальным успехом у аудитории, а во-вторых, начали не только играть как самостоятельный коллектив, но и взаимодействовать с нашими коллективами, вместе играть. А второй коллектив – это две девушки, они окончили консерваторию недавно, домра и гитара, причем одна из них – Наташа Кравец – она играет, кроме домры, еще и на мандолине, на таком вот забытом у нас инструменте. Совершенно феноменальные исполнительницы! Вот с такими мы заключаем контракты. Вообще-то для музыкантов, артистов, певцов, которые привыкли сидеть годами в одном театре, это достаточно шоковая ситуация, когда тебе приходит конвертик в конце года, а там написано: уважаемый такой-то, сообщаем, что контракт с вами будет закончен, допустим, 31 июля или 30 июня. И дальше мы рассуждаем, можем ли мы продлить контракт еще на два или три года… Как я понимаю, в перспективе вся культура должна будет перейти на такую контрактную систему.

Это европейская система?

Да, это мировая система. Понимаете, у нас вообще профессионалов больше, чем во всем мире, мы и выпускаем их, у нас система подготовки музыкантов рассчитана на профессионализм. У них этого нет, почему? Потому что там государство не способно держать такую ораву музыкантов, поэтому там четкое деление полномочий: что-то поддерживает (очень редко) федеральный или государственный уровень, скажем, один оперный театр или один хор, что-то поддерживают департаменты или штаты как в федеральных государствах, или земли, как в Германии, что-то поддерживают муниципалитеты… Достаточно жесткая система, кстати. Один мой соученик (мы вместе заканчивали аспирантуру консерватории) уехал в 80-е годы в Америку, у него там было приглашение в симфонический оркестр где-то во Флориде. И вот он работал, а в один прекрасный день в муниципалитете решили: а что это мы держим симфонический оркестр? Давайте сделаем баскетбольную команду! И сделали! Да, у них там знаменитая футбольная команда теперь, а оркестра нет. Решают эти вопросы те, кто платит деньги, поэтому там очень широко развито музыкальное любительство. Любительские симфонические оркестры или хоры, их поддерживают частные капиталы, или люди сами вкладывают в это деньги. Например, когда мы гастролировали во Франции, с нами пели хоры из Чехии и Голландии, которые приезжали на своих автобусах, сами собирались в свое свободное каникулярное время, и с удовольствием это делали! В Австрии – стране с колоссальными музыкальными традициями – только один государственный хор, а все остальные – любительские. Это очень важно, потому что если уж ты получаешь государственную поддержку, ты должен быть на контракте. Контракт – это способ самосовершенствования, саморегуляции для музыканта.

То есть, вы полагаете, что внедрение этой системы должно улучшить состоянии культуры и искусства в России?