Ансамбль солистов «Новосибирская камерата», вернувшись с гастролей по Японии, в последние дни мая дал два завершающих сезон концерта в Камерном зале филармонии и Доме ученых СО РАН. На фоне насыщенной музыкальной программы они могли бы остаться незамеченными, если бы не солирующий скрипач — бывший новосибирец, выпускник ССМШ при консерватории, ныне — участник симфонического оркестра Берлинского радио Антон Бараховский. Ансамбль с солистом назвали свое выступление «Силуэты оригами», хотя никакого отношения к японской культуре концерты не имели, в программе была только западноевропейская классика. А у публики — большие ожидания. Солист Бараховский их не просто оправдал, а и превзошел.
Первое отделение концерта открылось исполнением Прелюдии ми мажор Иоганна Себастьяна Баха, и зачин прозвучал скучновато, степенно и отстраненно. Может, такое впечатление возникло оттого, что последующие произведения, особенно ноктюрны № 2 и № 20 Фредерика Шопена были сыграны с предельной личной включенностью музыкантов, задали звенящую чистоту и полноту объема. Ноктюрны Шопена вообще не в фортепианном, а в скрипичном и оркестровом переложении исполняются довольно редко, услышать их — большая роскошь, особенно в трактовке тонкого, чувствительного Бараховского, которому великолепно удается именно музыка романтиков. Он отнесся деликатно к каждой ноте Шопена, вовсе не бравировал внешними эффектами, не демонстрировал своей виртуозности в технических приемах. Играл с закрытыми глазами, не глядя в ноты на пюпитре, отрешенно, самозабвенно, абсолютно сливаясь с личностью польского композитора. Преподносил музыку, как личное откровение. Не удивляюсь, что в антракте публика в фойе ринулась к прилавкам, где продавались CD-диски, спрашивая записи именно этого исполнения Шопена. Их не было. Как выражался Бродский, «ангелы — не комары, их на всех не хватает». Собственно, живая музыка и несопоставима с записью, зато подобные уникальные концерты долго хранятся в памяти.
В первом отделении прозвучали еще и три пьесы Фрица Крейслера — «Радость любви», «Чудесный розмарин», «Маленький венский марш», исполненные с той же приязнью к автору, но не требующие той самоотверженности, что Шопен. Легкая музыка, тем не менее, привела публику в состояние душевного подъема, выражение лиц переменилось, овации сделались все более продолжительными. И это было только начало. Далее последовало «Размышление» Жюля Массне из оперы «Таис». За ним — известнейшие Casta Diva Винченцо Беллини и «Кампанелла» Никколо Паганини — абсолютные «хиты» популярной классики, которые Антон Бараховский преподнес как нечто первозданное. Он предпочитает задумчивое piano громогласному forte и добивается большой проникновенности звучания. Темпераментность Паганини главным образом передал ансамбль «Новосибирская камерата», вооруженный партитурами с оригинальной аранжировкой. Соло Бараховского расставило акценты, привлекло внимание к своеобразию мелодического построения, адекватного развитию мысли. Опять-таки скрипач не стремился блеснуть или самовыразиться, а старался поделиться своим восприятием музыки.
Второе отделение открыл Романс № 2 фа минор Людвига ван Бетховена, столь же холодноватого, как Прелюдия Бетховена, исполненного ровно, строго, почти бесстрастно, но тактично и точно. Заметно, что немецкие средневековые классики слишком далеки от Бараховского. Гораздо выразительнее он сыграл «Танго» Альбениса и Венгерские танцы Брамса — там уж только глухой мог остаться равнодушным. Исполнительская манера солиста и на этот раз была лишена «пережимов», форсирования звука, зато отличалась свободой и элегантностью трактовки. В финале прозвучали «Цыганские напевы» Пабло де Сарасате. Слушатели привыкли к тому, что хорошо темперированная пьеса увлекает почти как кабацкая пляска. Но Антон Бараховский, нарочито замедляя темпы, и из нее сотворил историю о путешествиях в зону мечтательности, о порывах души, нуждающейся прежде всего в красоте и нежности. В его piano, изредка разбиваемых пиццикато, хотелось вслушиваться, они навевали эйфорию.
Ансамбль солистов и бывшего сибиряка Бараховского публика долго не отпускала со сцены. На «бис» маэстро исполнил диаметрально другую музыку: арию Ленского из оперы Чайковского «Евгений Онегин», мелодию Дж. Уильямса из кинофильма «Список Шиндлера» Спилберга, вариации на темы раннего джаза, регтаймы. Он выглядел усталым, даже измученным, но после финального поклона удалился артистично, взяв под руку концертмейстера Елену Климочкину. К сожалению, в грядущем, новом концертном сезоне у «Новосибирской камераты» концертов с Бараховским не предполагается, но репертуар нового сезона неплох: вновь пять концертов, дивертисменты Б. Бартока и В. А. Моцарта, симфонии Мендельсона. Под занавес следующего сезона, исполняя сцены из «Порги и Бесс» Дж. Гершвина, выступит скрипачка Лиана Исакадзе — народная артистка СССР и Грузии.
Ирина Ульянина, «Новая Сибирь» № 21 (308)