«Вместе с Маэстро» – вспоминает Лев Крокушанский
8 сентября 2014
Ключевым событием праздничной программы станет необычный концерт: в день рождения маэстро, 18 сентября, на сцену поднимется триумвират дирижеров. Директор Новосибирского академического симфонического оркестра Лев Крокушанский рассказал корреспонденту «КС» о программе предстоящего концерта и поделился воспоминаниями об удивительной харизме маэстро.
— Открытие сезона Новосибирского академического симфонического оркестра приурочено к дате рождения Арнольда Михайловича Каца — 18 сентября. Так происходит каждый год с тех пор, как не стало маэстро, и будет происходить всегда. Слушателей, которые придут почтить память маэстро 18 числа, ждет довольно интересная программа. На сцену поднимется триумвират дирижеров: художественный руководитель и главный дирижер оркестра Гинтарас Ринкявичус и два главных приглашенных дирижера, Томас Зандерлинг и Фабио Мастранджело. Программа построена следующим образом: Томас Зандерлинг откроет концерт увертюрой к опере Вагнера «Нюрнбергские мейстерзингеры», затем Фабио Мастранжело продирижирует «Интродукцией и рондо каприччиозо» Сен-Санса и «Цыганкой» Равеля, солировать будет скрипачка Алена Баева; во втором отделении под управлением Гинтарса Ринкявичуса прозвучит Вторая симфония Рахманинова. В дополнение к музыкальной программе каждый из выступающих дирижеров и солистка поделятся со зрителями своими воспоминаниями об Арнольде Михайловиче.
— Харизма, обаяние Арнольда Михайловича были безграничными. Это чувствовалось в общении с маэстро в качестве какого-то мощного волевого импульса. Он мог даже ничего не говорить — просто находясь рядом, он уже влиял на происходящее.
— Арнольд Михайлович всегда уделял огромное внимание в том числе и административным вопросам, хотя вовсе не обязан был этого делать. Симфонический оркестр — сложнейший организм, в котором есть главный дирижер и художественный руководитель, директор, инспектор и более ста музыкантов. Каждый музыкант — творческая индивидуальность с высшим образованием, каждый готовился к сольной карьере, но ансамблевая игра, особенно в оркестре, требует безусловного подчинения общему делу. Арнольд Михайлович, применяя мастерство, талант, интуицию и профессионализм, приводил творческие усилия таких разных музыкантов к общему знаменателю. Он неоднократно повторял, что по своей природе дирижирование — это, безусловно, диктат.
— Арнольд Михайлович был не только безусловно творческим человеком, но и выдающимся организатором. Это очень важно для дирижера, который хочет создать свой оркестр. Кац возглавлял оркестр в течение 51 года — уникальный случай полувекового общения с большим количеством творческих личностей, которые далеко не всегда бывают податливы. Были периоды, когда он говорил: «Все, я не хочу и не буду больше дирижировать». У меня была редкая возможность находиться рядом с маэстро в такие минуты, когда, вернувшись в свой кабинет, он мог высказаться до конца, иногда даже позволить себе крепкое словцо. Впрочем, свой кабинет был не всегда…
— Еще будучи студентом консерватории по классу альта, я мечтал работать у Каца. Прошел конкурс и был принят в оркестр. Вскоре я, не раздумывая, принял предложение стать по совместительству инспектором оркестра. Тогда я не представлял себе, что это спонтанное решение предопределит всю мою дальнейшую жизнь и свяжет меня с Арнольдом Михайловичем на долгие годы! За это время оркестр сменил множество площадок: арендовал помещение у уважаемого оперного театра, работал в Доме политпросвещения, Доме Ленина, ДКЖ, «Строителе». Некоторые из этих сцен были случайными, плохо приспособленными для выступлений симфонического оркестра. Помню, что в Центральном парке, где администрация филармонии одно время арендовала помещение, у Арнольда Михайловича был только стол в комнате на 12 человек. В оперном театре — полутораметровая комната, в которой по очереди переодевались к концерту дирижеры и солисты. Первый кабинет у маэстро появился в здании Дома политпросвещения. Когда Арнольд Михайлович приходил с репетиции, я вставал и уступал ему место — комната была очень маленькой. Когда открылся Камерный зал филармонии, у Арнольда Михайловича впервые появилось нормальное рабочее место.
— Но за все эти годы он ни разу не сказал, что не может работать в таких условиях. Иногда, конечно, ворчал, но на самом деле это было для него неважно. Он был человеком другого воспитания, для него главным было творчество. Выше собственного комфорта он ценил достойную сцену и аудитории для групповых занятий оркестра. Маэстро всегда и во всем стремился к лучшему результату, не довольствовался тем, что есть, и за 50 лет создал оркестр высочайшего класса, признанный на мировом уровне. Конечно, мы живем в провинции, но у этого слова есть разные смыслы. Мы остаемся провинцией географически, но не художественно. Когда на репетициях что-то шло не так, Арнольд Михайлович мог с разной интонацией повторять: «Вы провинция, провинция вы». Он всегда боялся, что, находясь на периферии, мы будем играть как провинциалы. И был уверен, что даже в провинции мы должны быть выше обстоятельств. И первым показывал в этом пример своим отношением к собственному творчеству и труду.
— Арнольд Михайлович вложил в оркестр столько энергии и таланта, и наша главная задача теперь — не растерять это богатство. Мы все привыкли к его воле и харизме, его способу руководства. Когда уходит творческая личность такого масштаба, коллектив неизбежно проходит период растерянности и непонимания случившегося, но благодаря музыкантам оркестра и руководству филармонии мы прошли это испытание. На первом собрании коллектива без Арнольда Михайловича мы решили, что в этот момент необходимо собраться и спокойно выстроить работу оркестра так, чтобы сохранить магистральное направление, заданное Кацем. Каждый думал не о своих меркантильных интересах, а о судьбе оркестра. Нам нужна была пауза, чтобы понять смысл потери, собраться с силами. Мы вели переговоры с рядом хороших дирижеров, но не достигли договоренностей — в первую очередь по причине отсутствия на тот момент концертного зала.
— Нужно отдать должное маэстро Гинтарасу Ринкявичусу — востребованному и известному дирижеру, который, несмотря на отсутствие в Новосибирске зала, в 2007 году согласился возглавить оркестр и который поныне является художественным руководителем и главным дирижером Новосибирского академического симфонического оркестра. Мы также работаем и с приглашенными дирижерами и солистами. Каждый из них привносит что-то свое и в плане музыкальной школы, и в отношении репертуара. Музыкальный вкус Гинтараса Ринкявичуса отличается от творческих пристрастий Арнольда Каца. Это нормальное явление. Заложенная маэстро Кацем закалка, профессионализм позволяют оркестру сегодня концертировать с разными, в том числе очень именитыми дирижерами.
— Думаю, в случае с Новосибирским академическим симфоническим оркестром можно говорить не только о художественном, но и о неком духовном воспитании коллектива, которое можно сравнить с воспитанием ребенка. Аналогия уместна — не секрет, что музыканты за глаза называли Арнольда Михайловича папой. Он был для оркестра всем и безотказно помогал решать все проблемы оркестрантов: бытовые, медицинские, вплоть до семейных неурядиц. Каждый знал, что Арнольд Михайлович вечером просидит два часа на телефоне, поднимет на ноги всех знакомых и к утру решит проблему — когда звонил Кац, никто не мог сказать «нет». Думаю, Арнольд Михайлович чувствовал, что его влиянием иногда пользуются слишком широко, но сознательно шел на это. Он был готов позаботиться о каждом, постелить постель, укрыть и спеть колыбельную, только чтобы утром музыканты пришли на репетицию в порядке. Чтобы он мог с ними работать четыре или шесть часов подряд, получая нужную отдачу и выполняя те задачи, которые он перед собой как художник поставил. Ему нужны были адекватные музыканты, которые не думают о личных проблемах, глядя в ноты. Думаю, в этом был не только альтруизм, но и творческая стратегия.
— Предыстория Транссибирского фестиваля тоже связана с Арнольдом Михайловичем. Вы помните, что в течение двадцати с лишним лет в Новосибирске проводился фестиваль «Классика и современность». Но Кац не был бы Кацем, если бы в какой-то момент это ему не надоело. Арнольд Михайлович считал, что фестиваль себя исчерпал, его уже не устраивали те фигуры, которые в нем участвовали, сама структура фестиваля казалась архаичной. Так фестиваль прекратил свое существование, а сделать что-то большее в начале 90-х было невозможно — многое упиралось в вопросы финансирования. Маэстро сказал: «Если я не могу сделать такой фестиваль, как я хочу, я вообще не буду делать фестиваль». В это время он был увлечен идеей другого фестиваля. Мыслил иными масштабами, мечтал о том, что оркестр проедет с концертами от Берлина до Японии. Но это было уже невозможно. И вот теперь, по прошествии нескольких лет и с обретением Государственного концертного зала, носящего имя маэстро, у нас появился Транссибирский арт-фестиваль под руководством Вадима Репина. Первый фестиваль, прошедший в апреле 2014 года, был посвящен памяти Арнольда Михайловича Каца.
— Когда в филармонию приезжают гости, я всегда устраиваю для них экскурсии по Государственному концертному залу. Казалось бы, уже пора привыкнуть, но каждый раз я испытываю огромную радость и гордость. Хороший филармонический зал был мечтой Арнольда Михайловича. Если бы только возможно было показать ему ГКЗ! Просторные фойе, прекрасные репетиционные и административные помещения. Вот здесь, совсем рядом со мной, находится кабинет, в котором он должен был бы работать. Но, к сожалению, этого не случилось. Если представить себе впечатления Арнольда Михайловича от зала, я уверен, что в первую минуту он был бы счастлив, но потом бы обязательно сказал: «Нет, что-то не так… Это надо переделать, это убрать… А это вообще никуда не годится!» Но, зная его характер, я уверен, что он был бы доволен и горд этим залом.
— Открытие сезона Новосибирского академического симфонического оркестра приурочено к дате рождения Арнольда Михайловича Каца — 18 сентября. Так происходит каждый год с тех пор, как не стало маэстро, и будет происходить всегда. Слушателей, которые придут почтить память маэстро 18 числа, ждет довольно интересная программа. На сцену поднимется триумвират дирижеров: художественный руководитель и главный дирижер оркестра Гинтарас Ринкявичус и два главных приглашенных дирижера, Томас Зандерлинг и Фабио Мастранджело. Программа построена следующим образом: Томас Зандерлинг откроет концерт увертюрой к опере Вагнера «Нюрнбергские мейстерзингеры», затем Фабио Мастранжело продирижирует «Интродукцией и рондо каприччиозо» Сен-Санса и «Цыганкой» Равеля, солировать будет скрипачка Алена Баева; во втором отделении под управлением Гинтарса Ринкявичуса прозвучит Вторая симфония Рахманинова. В дополнение к музыкальной программе каждый из выступающих дирижеров и солистка поделятся со зрителями своими воспоминаниями об Арнольде Михайловиче.
— Харизма, обаяние Арнольда Михайловича были безграничными. Это чувствовалось в общении с маэстро в качестве какого-то мощного волевого импульса. Он мог даже ничего не говорить — просто находясь рядом, он уже влиял на происходящее.
— Арнольд Михайлович всегда уделял огромное внимание в том числе и административным вопросам, хотя вовсе не обязан был этого делать. Симфонический оркестр — сложнейший организм, в котором есть главный дирижер и художественный руководитель, директор, инспектор и более ста музыкантов. Каждый музыкант — творческая индивидуальность с высшим образованием, каждый готовился к сольной карьере, но ансамблевая игра, особенно в оркестре, требует безусловного подчинения общему делу. Арнольд Михайлович, применяя мастерство, талант, интуицию и профессионализм, приводил творческие усилия таких разных музыкантов к общему знаменателю. Он неоднократно повторял, что по своей природе дирижирование — это, безусловно, диктат.
— Арнольд Михайлович был не только безусловно творческим человеком, но и выдающимся организатором. Это очень важно для дирижера, который хочет создать свой оркестр. Кац возглавлял оркестр в течение 51 года — уникальный случай полувекового общения с большим количеством творческих личностей, которые далеко не всегда бывают податливы. Были периоды, когда он говорил: «Все, я не хочу и не буду больше дирижировать». У меня была редкая возможность находиться рядом с маэстро в такие минуты, когда, вернувшись в свой кабинет, он мог высказаться до конца, иногда даже позволить себе крепкое словцо. Впрочем, свой кабинет был не всегда…
— Еще будучи студентом консерватории по классу альта, я мечтал работать у Каца. Прошел конкурс и был принят в оркестр. Вскоре я, не раздумывая, принял предложение стать по совместительству инспектором оркестра. Тогда я не представлял себе, что это спонтанное решение предопределит всю мою дальнейшую жизнь и свяжет меня с Арнольдом Михайловичем на долгие годы! За это время оркестр сменил множество площадок: арендовал помещение у уважаемого оперного театра, работал в Доме политпросвещения, Доме Ленина, ДКЖ, «Строителе». Некоторые из этих сцен были случайными, плохо приспособленными для выступлений симфонического оркестра. Помню, что в Центральном парке, где администрация филармонии одно время арендовала помещение, у Арнольда Михайловича был только стол в комнате на 12 человек. В оперном театре — полутораметровая комната, в которой по очереди переодевались к концерту дирижеры и солисты. Первый кабинет у маэстро появился в здании Дома политпросвещения. Когда Арнольд Михайлович приходил с репетиции, я вставал и уступал ему место — комната была очень маленькой. Когда открылся Камерный зал филармонии, у Арнольда Михайловича впервые появилось нормальное рабочее место.
— Но за все эти годы он ни разу не сказал, что не может работать в таких условиях. Иногда, конечно, ворчал, но на самом деле это было для него неважно. Он был человеком другого воспитания, для него главным было творчество. Выше собственного комфорта он ценил достойную сцену и аудитории для групповых занятий оркестра. Маэстро всегда и во всем стремился к лучшему результату, не довольствовался тем, что есть, и за 50 лет создал оркестр высочайшего класса, признанный на мировом уровне. Конечно, мы живем в провинции, но у этого слова есть разные смыслы. Мы остаемся провинцией географически, но не художественно. Когда на репетициях что-то шло не так, Арнольд Михайлович мог с разной интонацией повторять: «Вы провинция, провинция вы». Он всегда боялся, что, находясь на периферии, мы будем играть как провинциалы. И был уверен, что даже в провинции мы должны быть выше обстоятельств. И первым показывал в этом пример своим отношением к собственному творчеству и труду.
— Арнольд Михайлович вложил в оркестр столько энергии и таланта, и наша главная задача теперь — не растерять это богатство. Мы все привыкли к его воле и харизме, его способу руководства. Когда уходит творческая личность такого масштаба, коллектив неизбежно проходит период растерянности и непонимания случившегося, но благодаря музыкантам оркестра и руководству филармонии мы прошли это испытание. На первом собрании коллектива без Арнольда Михайловича мы решили, что в этот момент необходимо собраться и спокойно выстроить работу оркестра так, чтобы сохранить магистральное направление, заданное Кацем. Каждый думал не о своих меркантильных интересах, а о судьбе оркестра. Нам нужна была пауза, чтобы понять смысл потери, собраться с силами. Мы вели переговоры с рядом хороших дирижеров, но не достигли договоренностей — в первую очередь по причине отсутствия на тот момент концертного зала.
— Нужно отдать должное маэстро Гинтарасу Ринкявичусу — востребованному и известному дирижеру, который, несмотря на отсутствие в Новосибирске зала, в 2007 году согласился возглавить оркестр и который поныне является художественным руководителем и главным дирижером Новосибирского академического симфонического оркестра. Мы также работаем и с приглашенными дирижерами и солистами. Каждый из них привносит что-то свое и в плане музыкальной школы, и в отношении репертуара. Музыкальный вкус Гинтараса Ринкявичуса отличается от творческих пристрастий Арнольда Каца. Это нормальное явление. Заложенная маэстро Кацем закалка, профессионализм позволяют оркестру сегодня концертировать с разными, в том числе очень именитыми дирижерами.
— Думаю, в случае с Новосибирским академическим симфоническим оркестром можно говорить не только о художественном, но и о неком духовном воспитании коллектива, которое можно сравнить с воспитанием ребенка. Аналогия уместна — не секрет, что музыканты за глаза называли Арнольда Михайловича папой. Он был для оркестра всем и безотказно помогал решать все проблемы оркестрантов: бытовые, медицинские, вплоть до семейных неурядиц. Каждый знал, что Арнольд Михайлович вечером просидит два часа на телефоне, поднимет на ноги всех знакомых и к утру решит проблему — когда звонил Кац, никто не мог сказать «нет». Думаю, Арнольд Михайлович чувствовал, что его влиянием иногда пользуются слишком широко, но сознательно шел на это. Он был готов позаботиться о каждом, постелить постель, укрыть и спеть колыбельную, только чтобы утром музыканты пришли на репетицию в порядке. Чтобы он мог с ними работать четыре или шесть часов подряд, получая нужную отдачу и выполняя те задачи, которые он перед собой как художник поставил. Ему нужны были адекватные музыканты, которые не думают о личных проблемах, глядя в ноты. Думаю, в этом был не только альтруизм, но и творческая стратегия.
— Предыстория Транссибирского фестиваля тоже связана с Арнольдом Михайловичем. Вы помните, что в течение двадцати с лишним лет в Новосибирске проводился фестиваль «Классика и современность». Но Кац не был бы Кацем, если бы в какой-то момент это ему не надоело. Арнольд Михайлович считал, что фестиваль себя исчерпал, его уже не устраивали те фигуры, которые в нем участвовали, сама структура фестиваля казалась архаичной. Так фестиваль прекратил свое существование, а сделать что-то большее в начале 90-х было невозможно — многое упиралось в вопросы финансирования. Маэстро сказал: «Если я не могу сделать такой фестиваль, как я хочу, я вообще не буду делать фестиваль». В это время он был увлечен идеей другого фестиваля. Мыслил иными масштабами, мечтал о том, что оркестр проедет с концертами от Берлина до Японии. Но это было уже невозможно. И вот теперь, по прошествии нескольких лет и с обретением Государственного концертного зала, носящего имя маэстро, у нас появился Транссибирский арт-фестиваль под руководством Вадима Репина. Первый фестиваль, прошедший в апреле 2014 года, был посвящен памяти Арнольда Михайловича Каца.
— Когда в филармонию приезжают гости, я всегда устраиваю для них экскурсии по Государственному концертному залу. Казалось бы, уже пора привыкнуть, но каждый раз я испытываю огромную радость и гордость. Хороший филармонический зал был мечтой Арнольда Михайловича. Если бы только возможно было показать ему ГКЗ! Просторные фойе, прекрасные репетиционные и административные помещения. Вот здесь, совсем рядом со мной, находится кабинет, в котором он должен был бы работать. Но, к сожалению, этого не случилось. Если представить себе впечатления Арнольда Михайловича от зала, я уверен, что в первую минуту он был бы счастлив, но потом бы обязательно сказал: «Нет, что-то не так… Это надо переделать, это убрать… А это вообще никуда не годится!» Но, зная его характер, я уверен, что он был бы доволен и горд этим залом.