Постоянные посетители программ Международного Рождественского фестиваля искусств, в этом году проводимого в десятый раз, дружно отмечали, что музыкальная часть его афиши получилась особенно интересной, разнообразной и представительной. О наиболее ярких и запоминающихся ее составляющих — в материале «КС».
Звезды первой величины
Возможно, теперь к нам стали охотнее ездить выдающиеся музыканты, так как им есть где выступать — наконец-то филармония обрела настоящий большой и очень неплохой концертный зал. Может быть, были другие и причины, но в течение менее чем трех недель мы смогли оценить исполнительское искусство доброго десятка музыкальных звезд первой величины, выступления которых во всем мире становятся событиями. Достаточно назвать такие имена, как Михаил Плетнев, Томона Миядзаки, Владимир Чекасин, Дмитрий Хворостовский, Найджел Кеннеди, Борис Березовский.
Из того, что удалось послушать, целесообразно остановиться на концертах скрипача Найджела Кеннеди (Великобритания) и пианиста Бориса Березовского (Россия–Бельгия) — музыкантов, бесспорно, выдающихся, но представляющих, пожалуй, разные полюса существования классической музыки на современной концертной эстраде.
Беззаконная комета
В молодости Кеннеди (сам себя он называет только так, по фамилии) был «enfant terrible» академического музыкального исполнительства. Таким он остается и сейчас. Ему под шестьдесят, но одет и причесан он как юный репер, да и ведет себя на сцене соответственно. Однако не только эта предельная свобода сценического поведения может шокировать пуристов. Дело в том, что, исполняя классику, он позволяет себе довольно свободно ее трактовать: менять темпы, вводить непредвиденные паузы или ферматы, допускать резкие перепады силы звука. Он идет и дальше: вводит в состав барочного оркестра — когда играет Баха и Вивальди, как в Новосибирске — джазовый контрабас и ударную установку, фортепиано вместо клавесина. Но и это не все! Если Баха он все-таки играет в соответствии с партитурой, то знаменитейшие «Времена года» Вивальди музыкант по сути дела переписал, насытив джазовыми импровизациями и авторскими вставками. Кстати, Кеннеди неплохой композитор — это понятно по двум его пьесам, которые он сыграл в новосибирском концерте.
Вивальди alá Кеннеди стал известен во всем мире еще в 80-е годы, когда он проделал этот фокус впервые. Казалось бы, с точки зрения академической традиции это «о ужас!». Возможно, такое постмодернистское соединение высокого искусства с массовой культурой и даже контркультурой могло бы и впрямь быть ужасным, если бы Кеннеди, ученик великого Иегуди Менухина, не был уникальным, божественно одаренным музыкантом, одним из лучших скрипачей-виртуозов своего поколения. Неслучайно свое знакомство с новосибирской публикой он начал с исполнения сложнейшей (не только технически, но и содержательно) фугированной части одной из сольных скрипичных сонат Баха. Как только зазвучала музыка, кислотно-зеленые кроссовки и задорный ирокез Кеннеди сразу отошли на второй план. На сцене стоял настоящий Художник, погруженный в мистический акт искусства, и его скрипка работы Гварнери звучала идеально выразительно. Стало понятно, что музыкант такого ранга не может быть заподозрен в пошлом заигрывании с публикой, а вызывающая на первый взгляд манера поведения присуща ему органически и оправдана талантом. Такие «беззаконные кометы» просто обязаны время от времени появляться на художественном небосклоне, чтобы обеспечить вечную жизнь и обновление искусства.
Поразил еще один момент — удивительная сыгранность скрипача-гастролера с Новосибирским камерным оркестром (концертмейстер Юлия Рубина). Музыканты репетировали всего три дня, а впечатление такое, будто давно играли вместе. Молодые музыканты оркестра охотно и смело отвечали на вызовы именитого маэстро — подхватывали импровизации, не отставали в невообразимо быстрых темпах, идеально держали непредсказуемые паузы. Искренняя, заразительная радость совместного музицирования — великая и редкая ценность, и мы обрели этот раритет на концерте Кеннеди и Новосибирского камерного оркестра.
Хранитель традиций
Борис Березовский, хотя и выходит на эстраду тоже не во фраке, все же музыкант чисто академической традиции, не замеченный в тесных контактах с джазом, не склонный к постклассическим формам музицирования. Он — хранитель русской исполнительской школы, что очевидно проявляется не только и не столько в выборе репертуара (в Новосибирске, например, музыкант играл Рахманинова, Дебюсси и Бетховена). Его приверженность школе выражается в сдержанно-сосредоточенной манере игры без внешних эффектов и артистических жестов, в поразительной внутренней сосредоточенности, полной погруженности в музыку, в специфическом умении воплотить щемящую, сдавливающую сердце интонацию элегических эпизодов.
Последнее качество особым образом проявилось в довольно простой и очень популярной пьесе, которую музыкант сыграл на бис, «Осенней песне» Чайковского из цикла «Времена года». Пианист взял непривычно подвижный темп, и в первые секунды показалось, что он пытается сделать из этой элегии эффектную концертную штучку. Но нет: непривычный темп снял мелодраматический налет, который любят подчеркнуть некоторые неопытные исполнители, а сыгранные с редкостной выразительностью переплетающиеся мелодии, воспроизводящие в фортепианной фактуре полифонию романсового склада, оказались исполнены подлинного и высокого чувства. Заигранная пьеса прозвучала неожиданно свежо, но вполне академично и в рамках композиторского замысла.
Нет смысла подробно анализировать весь концерт признанного во всем мире музыканта — он хорош в любом репертуаре. Но нельзя не остановиться на произведении, которое стало центром его программы, исполненной в Новосибирске. Это Соната № 2 Рахманинова, сочинение предельно виртуозное, требующее от исполнителя владения всеми видами техники фортепианной игры, но при этом лишенное внешней эффектности, со сложной внутренней структурой, глубоким и сложным образным содержанием. Это масштабное произведение полно моментально сменяющих друг друга контрастных тем, эпизодов, эмоций: прозрачной тонкой лирики, колокольных перезвонов, сдержанных суровых интонаций знаменного распева, просветленно-экстатичных всплесков, взрывных монологов. Все это складывается в единую драматическую картину, которая содержит потенциал для многообразных и даже противоположных трактовок.
Удивительная сосредоточенная манера Березовского, лишенная всякой аффектации, его виртуозность такого уровня, что ее не замечаешь, подчеркнули в сонате философскую и трагическую составляющие и обнажили тревожно-мистическую сущность этого сочинения, написанного Рахманиновым в канун Первой мировой войны, в одно время с его знаменитыми «Колоколами».
* * *
Из зрительного зала:
Юлия Безмельницына:
— На прекрасном концерте Бориса Березовского я побывала по приглашению Альфа-Банка. Поразила фантастическая техника игры, теплое отношение к зрителям. Очень понравился подобранный музыкантом для концерта репертуар: Дебюсси, Рахманинов и торжественная «Рождественская» симфония Бетховена.
Игорь Решетников, заместитель министра культуры Новосибирской области:
— Можно только радоваться, что жителям города представилась возможность соприкоснуться с мастерством высочайшего уровня, в том числе с исполнительским искусством Бориса Березовского, известного во всем мире. Кроме того, это удивительный человек: тактичный, умный, добрый, скромный. Подводя итоги, можно сказать, что программа X Международного Рождественского фестиваля искусств в этом году оказалась насыщенной интересными, значимыми событиями и в музыкальной, и в драматической части.
Ирина Яськевич,
ksonline.ru