Плотный звук, голос рассказывает историю

Тино Брюч

— В нашей новосибирской программе — два больших цикла для тенора и струнных: «Четыре гимна» Воан-Уильямса и «Озарения» Бриттена. «Озарения» — абсолютный шедевр, и в Англии сочли бы, что хитов в программе целых два. В то же время против музыки ХХ века у многих есть предубеждение. Поскольку это мое первое (но, надеюсь, не последнее) выступление в России, не могу сказать заранее, понравится ли оно публике. Но я могу постараться передать ей уверенность в том, что это великая музыка, которую стоит послушать. Помимо хорошо известных английских сочинений мы исполним пьесу «Штрихи» молодого швейцарского композитора Сирила Шюрха (мировую премьеру представил оркестр Государственного Эрмитажа полгода назад) и Сюиту для струнного оркестра Отмара Шёка. То, что Шёк — выдающийся мастер позднего романтизма, признано во всем мире. Он из тех композиторов, кого сейчас открывают заново. На вышедшем недавно CD Райнера Хельда — два его крупных оркестровых сочинения.

— В вашей дискографии около десятка CD. Какие из них для вас наиболее важны? Имеет ли смысл делать новые записи в условиях кризиса рынка, о котором ваши коллеги говорят уже много лет?

— Очень люблю швейцарского композитора Франка Мартена, его «Три стихотворения о смерти» для тенора, баритона, баса и трех электрогитар чудесны — я счастлив, что сделал эту запись, она из моих любимых. Другая — «Эрвин и Эльмира» Шёка, одна из ранних его работ, еще в позднеромантическом стиле, но уже предвещающая его будущий зрелый почерк. И хотя Шёк — крупнейший швейцарский композитор, сочинение прежде не записывалось. Это так называемый зингшпиль, нечто среднее между оперой и сочинением для концертного исполнения. Возможно, поэтому он не исполняется часто — там нет ни драматической наполненности оперы, ни эффектности оратории или кантаты.
Вообще же рынок звукозаписи — дело сложное. Что касается возможности заработать на продажах записей, эта тема более или менее закрыта. Другое дело — забота о культурном наследии, сохранение музыки для истории: среди моих записей преобладает забытая музыка швейцарских композиторов, которую, уверен, стоит открывать вновь. Мне не составило бы труда заполнить ею еще десять CD. Но находить финансирование все сложнее, и у меня нет постоянного спонсора, благодаря которому я мог бы записываться так часто, как хотел бы.

— Швейцарская музыка не слишком хорошо известна в России и за ее пределами; что такое швейцарская музыка вообще, в нескольких словах?

— Швейцарская музыка многолика, как сама Швейцария. Так вышло, что я стал по ней большим специалистом; в моем репертуаре — значительная часть важных сочинений швейцарских композиторов. Франк Мартен, Вилли Буркхард, Отмар Шёк и Артюр Онеггер — крупнейшие швейцарские композиторы ХХ века. Но если Онеггер очевидно находился под влиянием французской культуры, то Мартен нашел свой собственный, уникальный путь развития музыкального языка. В свою очередь, Шёк — продолжатель немецкого позднего романтизма, а для Буркхарда очень важна традиция протестантской церкви. Не меньшего внимания заслуживает Людвиг Зенфль, швейцарский композитор эпохи Возрождения.

— Ваш репертуар охватывает музыку нескольких столетий; что из него вам особенно близко? Предпочитаете ли вы петь в опере, выступать с оркестром или пианистом?

— Мне повезло — мой голос гибок и изменчив. По-прежнему люблю петь «Вечерню Пресвятой Девы Марии» Монтеверди или партию Евангелиста в баховских «Страстях». Но я исполняю все больше романтического репертуара и музыки ХХ века — у моего голоса для этого все возможности. Оперы пою редко, чаще оратории, песни с оркестром и лидерабенды; равновесие между этими тремя жанрами меня более чем устраивает.

— Верно ли, что молодые певцы уделяют все меньше внимания лидерабендам, тогда как раньше для вокалиста это был хлеб насущный?

— Lied для певца — самое трудное. Только твой голос и фортепиано, никакого действия, ничего больше. Наполнив красками голос, ты можешь рассказать слушателю несколько историй, заинтересовать его примерно на час. Чтобы преуспеть в этом жанре, нужно невероятно много времени и сил — и на этом, конечно, не разбогатеешь. Вот почему не так много певцов им занимается. И тем не менее эта богатая традиция продолжает жить.


— Райнер, вы тесно связаны с несколькими оркестрами бывшего СССР — работаете в Минске, Красноярске, Львове, несколько лет назад выступали в Крыму. Как возникли эти связи?

— Впервые я побывал в России еще в юности. С тех пор люблю вашу страну, ее культуру и ее публику.

— С чего начался ваш постоянный контакт с Камерным оркестром Новосибирской филармонии? Насколько успешны ваши ежегодные европейские турне?

— Впервые мы выступили вместе в Швейцарии в 2008 году, исполняли музыку Бородина, Чайковского, Аренского и швейцарских композиторов, и гастролируем в Швейцарии каждый год. Благодаря плотному, теплому звучанию и безграничным техническим возможностям у оркестра там отличная репутация.

— Вы также выступаете на Украине — в мае нынешнего года во Львове анонсирована мировая премьера под вашим управлением. О каком сочинении идет речь?

— Это будет мировая премьера Пассакальи для симфонического оркестра Карла Рютти — три недели спустя я также исполню это сочинение в Красноярске, где выступлю уже второй раз. Я заказал это сочинение как своего рода пролог к знаменитой «Литургической симфонии» Артюра Онеггера, которая прозвучит следом. Оно основано на образах Джованни Сегантини, знаменитого итальянско-швейцарского художника.

— Вашими учителями были два выдающихся дирижера, Марчелло Виотти и Герберт Бломстед…

— Каждый из них — крупная личность, но куда сильнее на меня повлиял еще один мастер — Геннадий Проваторов.

— Вы исполняете много премьер, в том числе швейцарских композиторов. Какие из них для вас наиболее важны?

— Из всех премьер, которые мне довелось представить публике, два сочинения Карла Рютти я считаю выдающимися: это «Видения Николя из Флю» (симфония для органа, сопрано, струнного оркестра и ударных) и Концерт для органа, ударных и струнных. Его мы трижды исполним на гастролях по Германии, куда отправимся сразу после двух концертов в Новосибирске. Оба сочинения были исполнены и записаны с Камерным оркестром Новосибирской филармонии. Работа над сохранением и приумножением богатой швейцарской музыки, конечно же, один из моих дирижерских приоритетов. В том числе речь идет о заказах нашим современникам новых сочинений, которые я стараюсь исполнять так широко, как только могу.